Дремин Георгий Иванович,
Е-mail: george_d@bk.ru
"Скифо-сарматские" наречия и "скифский" словарь В.И. Абаева

В первом томе сборника "Основы иранского языкознания", вышедшего в 1979 г., известнейший российский языковед-иранист Василий Иванович Абаев (1899-2001) опубликовал очерк1, названный им "Скифо-сарматские наречия". Центральное место в очерке занимает "Словарь скифских слов", содержащий более двух сотен лексем, воссозданных Абаевым путем реконструкции на базе сохранившегося "скифо-сарматского" лексического материала. Собственно, очерк написан как своеобразный комментарий к словарю, где автор объяснил, какие методы он использовал при воссоздании лексики исчезнувшего языка и, кроме того, сделал ряд выводов, касающихся фонетики и морфологии скифского языка.
При знакомстве с этой работой В.И. Абаева обращает на себя внимание некоторая непоследовательность в подаче материала. Так, в очерке посвященном "скифо-сарматским наречиям" данное словосочетание встречается только во вводной части сочинения. В основной же части все рассуждения автора касаются скифского языка, и нет ни одного упоминания о скифо-сарматских наречиях. Свой словарь В.И. Абаев назвал скифским, и основные выводы также касаются исключительно скифского языка. Так он пишет: "Наш очерк о некоторых явлениях скифской речи весьма далек от того, чтобы его можно было назвать описанием языка. Он дает не более полное представление о всей системе скифской речи, чем несколько уцелевших обломков могут дать представление о древней статуе. Тем не менее, в каждом разделе нашего очерка – в лексике, фонетике, словообразовании – мы получили некоторую сумму положительных, твердых и бесспорных данных... Эти данные характеризуют скифский язык как иранский язык, обладающий чертами своеобразной и хорошо выраженной индивидуальности". ...Осетин по национальности, В.И. Абаев, будучи глубоким знатоком родного языка и, кроме того, специалистом в области древних иранских языков, взял эту идею на вооружение и, похоже, что эта идея стала его путеводной звездой на протяжении всей его многотрудной жизни. Одной из центральных тем его работ было тщательное выявление лингвистической связи осетинского языка с языком алан, через них – с сарматскими диалектами, и еще глубже – с языком скифов. Скифо-осетинские параллели стали idee-fixe лингвиста и историка Абаева, его коньком, его страстью. Самым сильным желанием Абаева как ученого было желание обосновать прямую преемственность осетинского и скифского языков. Не случайно, свой очерк Абаев завершает энергичным утверждением: "Из всех известных иранских языков скифский язык ближе всего к осетинскому. Эта близость настолько ярка и отмечена такими чертами преемственности, что скифский и осетинский языки могут рассматриваться как две ступени развития одного и того же языка".
О словаре Абаева
В приложении А воспроизведен перечень "скифских" слов из словаря Абаева. Там же для каждого "скифского" слова приведены слова-основы, которые использовались для реконструкции этого слова. Большую часть слов-основ составляют "иранские" имена, сохранившиеся в эпиграфических надписях, найденных в древних причерноморских городах.
... словарь Абаева достаточно полно отражает наиболее устойчивую часть лексики изучаемого этноса и на его основе, в принципе, можно произвести этническую идентификацию носителей реконструированного языка.
Этническая принадлежность носителей лексики, восстановленной Абаевым, наиболее однозначно могла бы проявить себя в этнонимах, которыми пользовались для самоидентификации или для обозначения соседних народов. В словаре Абаева обнаруживаются только два подобных этнонима: aryana 'арийский' и as 'асы'. Первый термин свидетельствует о принадлежности носителей абаевской лексики к широкому евроазиатскому кругу арийских племен, а второй термин связывает их с аланами и с племенем роксаланов. ...
Ряд терминов в словаре Абаева прямо касается религиозных и идеологических воззрений носителей восстановленной "скифо-сарматской" лексики. К таким терминам можно отнести слова arta 'божество', baga 'бог', od 'душа', spanta 'священный', farna 'небесная благодать', sugda 'чистый, святой'. По поводу слова sugda Абаев заметил, что оно, скорее всего, было принесено из Средней Азии, из области Согдианы. Фасмер производил это слово из др. перс. suxta 'очищенный огнем'...
Другая важная группа терминов позволяет охарактеризовать социальный строй общества, в котором жили носители абаевской лексики, как переходный от родоплеменного к рабовладельческому. Об этом говорят такие слова как ardar 'господин', pathaka 'вождь', zantu 'племя', cagar 'раб', dar 'владеть', zaranya 'золото', aspaina 'железо'. В словаре Абаева встречается значительное количество терминов, передающих различные степени родства людей. Здесь встречаются такие слова, как pita 'отец', mata 'мать', pu ra 'сын', brata 'брат' nar 'муж', os 'жена'. Это свидетельствует о том, что семья продолжала играть важную роль в изучаемом сообществе.
Обилие в словаре Абаева военных терминов, таких как spada 'войско', bala 'военная дружина', rasma 'отряд', spar 'наступать', xsathra 'доблесть','отвага', skunx 'совершать подвиг', arsti 'копье', karta 'меч', druna 'лук', говорит о том, что употреблявшие эти слова люди очень часто находились в состоянии войны и были поистине народом-войском.
Термины, связанные со скотоводством, в словаре Абаева встречаются гораздо чаще, чем земледельческие термины, что характеризует его "скифо-сарматов" скорее как кочевников-скотоводов, однако им были знакомы и такие понятия как 'пашня', 'просо', 'семя', 'лоза'. "Скифо-сарматы" Абаева занимались разведением таких животных как aspa 'лошадь', gau 'корова', pasu 'овца', kuti 'собака', hara 'осел'...
Чтобы понять суть метода, который применил Абаев для реконструкции "скифских" слов, рассмотрим несколько примеров. Так, Абаев предположил, что для обозначения божества, олицетворяющего собою свет и правду, скифы употребляли слово arta. В своем предположении исследователь исходил из того, что точно такое же слово использовалось в древнеперсидском языке, где оно имело значение "принадлежащий правде". Кроме того, у осетин слово ard, обозначает клятву или божество, которым клянутся. В качестве доказательства того, что и скифы употребляли слово arta, Абаев приводит несколько имен, известных из эпиграфических и письменных источников...
Абаев предположил, что у скифов 'небо' обозначалось словом abra. В своем предположении он исходил из того, что в языке Авесты сохранилось слово awra – 'облако', а в древнеиндийском языке это же слово произносилось как abhra. Кроме того, у осетин есть слово arv со значением 'небо'. В качестве доказательства того, что скифы использовали слово abra, Абаев приводит несколько имен, известных из эпиграфических источников...
В качестве третьего примера рассмотрим основания для включения в скифский словарь слова hvar. По предположению Абаева, это слово по-скифски означало "солнце" и он считал, что это слово скифы без изменений позаимствовали из языка, известного по текстам Авесты. Его предположение подкреплялось тем, что у осетин существует похожее слово xor. В доказательство своего предположения Абаев указывает на два имени, неоднократно встречающихся в эпиграфических надписях Танаиса...
И, наконец, проанализируем, почему Абаев считал, что в скифском языке слово "отец" произносилось как pita. Он связывал это с тем, что в авестийском языке "отец" – это pitar, а в осетинском – fidœ. Свое предположение об использовании скифами близкой формы он обосновывает ссылкой на имена, которые читаются на эпиграфических памятниках, найденных в разных причерноморских городах...
Какова же природа того лингвистического материала, на основе которого была произведена реконструкция "скифской" лексики? Сам Абаев по этому поводу пишет, что "элементы скифо-сарматской лексики обнаруживаются в собственных именах, топонимических и племенных названиях, сохранившихся в многочисленных исторических, географических и эпиграфических источниках".
Действительно, трудами не одного поколения исследователей сохранен колоссальный объем эпиграфических данных, полученных путем прочтения и расшифровки многочисленных надгробных и посвятительных надписей, обнаруженных на городищах греческих причерноморских городов. Значительная часть из этих надписей расшифрована, прочтена и систематизирована. Информацию о них можно найти, например, в /2, 3/ а также в книге "Надписи Ольвии"5.
В этих надписях упоминается множество имен, которые читаются на надгробьях, в посвятительных надписях, а также в списках граждан, которые древние греки регулярно выбивали на мраморных и известняковых стелах и плитах по самым разным поводам. Благодаря такой их склонности до нас дошло множество имен людей, когда-то живших в этих городах. Конечно, большинство из сохранившихся имен принадлежали эллинам. Но среди них встречаются также и явно негреческие имена. Происхождение негреческих имен может быть самым разным. Известно, что причерноморские города основывались преимущественно греками-ионийцами, жившими на малоазийском побережье. Поэтому вместе с эллинами в понтийские города прибывали также связанные с ними жители малоазиатских стран. Нельзя исключить существование в греческих городах различных инородческих диаспор. Кроме того, развивающиеся колонии активно взаимодействовали с местными причерноморскими племенами, и их представители постепенно инкорпорировались в городское население.
Самой заметной долей из всего объема, отобранного Абаевым материала, оказался список из 284 имен "иранского" происхождения из причерноморских надписей. В общей сложности 87 имен из этого списка происходят из различных городов Боспорского царства, отдельную группу представляют 114 имен, засвидетельствованных в надписях Танаиса, и еще 83 имени принадлежат эпиграфическим памятникам Ольвии. Имена, происходящие из Танаиса, выделены в отдельную группу из-за того, что Танаис, хотя и был основан греками Боспорского царства, но гораздо позже, чем другие боспорские города, да и размещался вдали от Боспора Киммерийского, на противоположном берегу Меотиды. К тому же, варварское окружение Танаиса вследствие его удаленности от Боспора было иным, нежели в окрестностях Пантикапея.
Еще одним источником, из которого Абаев черпал лексический материал для своих реконструкций, были произведения античных историков и писателей. Среди приблизительно сотни слов, позаимствованных из письменных источников, встречаются более полусотни имени царей, вождей и военачальников, около тридцати слов передают наименования племен, населявших скифо-сарматский мир, более двадцати слов сохранили различные географические названия, в том числе наименования рек и водоемов. Среди письменных источников, которыми пользовался Абаев, следует выделить, прежде всего, "Историю" Геродота, из которой было позаимствовано 20 слов, труды Арриана (14 слов), "Географию" Страбона (12 слов).
Любопытно проанализировать, к какому из древних языков "тяготеет" лингвистический материал, взятый Абаевым за основу при реконструкции "скифского" словаря. Всего им было использовано около четырехсот (а именно 397) слов-основ. При этом, около трехсот слов (75% от общего числа) обнаруживают однокоренные слова в авестийском языке. Примерно половина из этих слов находят аналогию только в авестийском языке, и ни в каком другом древнем языке. Для 124 слов-основ (31% от общего числа) указаны древнеперсидские и среднеперсидские корни, причем только 14 слов из этих 124-х слов имеют однокоренные слова исключительно в древне- и среднеперсидских языках, не имея общих корней в древнеиндийском языке или языке Авесты. Число слов, в которых есть древнеиндийские корни, равно 101 или 25% от общего числа слов-основ. Из них 10 слов имеют только древнеиндийские корни и не имеют корней ни в одном из других древних языков. Для подавляющего числа слов-основ (для почти 80%) Абаев смог подобрать однокоренные слова из осетинского языка.
Для десятой части всех упомянутых слов-основ Абаев не нашел аналогий ни в одном из древних языков – ни в авестийском, ни в древнеперсидском, ни в древнеиндийском языках. Зато эти слова имеют общие корни со словами современных языков, таких как осетинский, грузинский, армянский, кабардинский, афганский, монгольский, венгерский, немецкий, литовский и русский языки. 26 слов-основ, используемых Абаевым, имеют однокоренные слова только в осетинском языке, не находя опоры ни в одном из древних или современных языков. Еще 19 слов-основ имеют однокоренные слова, как в осетинском, так и в других современных языках.
Видно, что лексический материал, на котором базирует свои построения Абаев, носит достаточно разнородный характер, однако тяготеет, в основном, к языку Авесты. Как известно, Авеста представляет собой собрание священных текстов зороастризма, состоящее из разнородных фрагментов, куда входят литургические гимны, различные эпические сюжеты и религиозные законы. Эти тексты слагались в разное время, наиболее же древняя часть Авесты – "песни", или гаты, по преданию сочинены самим пророком Зороастром. Лингвистический анализ "песен", позволяет отнести время их составления к XII-X вв. до н. э. ...
Принцип отбора лексического материала из доступных Абаеву эпиграфических и литературных источников был крайне прост. Им отбирались только те имена и названия, которые легко поддавались этимологической расшифровке с использованием "иранских" корней. Предшественники Абаева, прилагая усилия к поиску "иранских" следов в Северном Причерноморье, активно изучали негреческие имена, сохранившиеся в эпиграфических надписях из причерноморских городов. Ими было показано, что значительная часть этих негреческих имен достаточно надежно этимологизируются, исходя из "иранских" корней. Именно этот языковой материал и послужил основой для реконструкций Абаева. Производя подобный входной отбор лексического материала, Абаев изначально ограничил себя рамками представлений об исключительно "иранских" корнях скифского языка. ...
Как известно, скифская эпоха в Северном Причерноморье длилась всего пять столетий: в VII в. до н. э. скифы впервые заявили о себе на мировой арене, а в III в. до н. э. Великая Скифия уже прекратила свое существование. ...
...в качестве основы для своей лингвистической реконструкции он использовал практически все дошедшие до нашего времени следы тех "иранских" наречий, которые существовали на территории Северного Причерноморья в период с VIII в. до н. э. до V в. н. э. За такой огромный промежуток времени, охвативший почти полторы тысячи лет, скифская эпоха успела смениться сарматской эпохой, сарматская – аланской, готское нашествие сменилось еще более опустошительным гуннским нашествием, и в завершение произошло Великое переселение народов! Ясно, что и скифский язык и пришедшие ему на смену сармато-аланские наречия за такое время должны были претерпеть очень серьезные изменения. Стремление охватить весь доступный материал, имеющий "иранский" характер, привело к тому, что остатки собственно скифского языка были погребены под более значительными следами сарматской и аланской речи.
...Во вводной части своего очерка Абаев использует термин "скифо-сарматские наречия" и объясняет его как общее название для всех иранских наречий и говоров, которые существовали на территории Северного Причерноморья в период от VIII-VII вв. до н. э. до IV-V вв. н.э. Тем самым он объединяет скифский, сарматский и аланский языки, засвидетельствованные в Причерноморье в это время, в некое искусственное лингвистическое объединение: "Говоря об иранской речи Северного Причерноморья, мы считаем само собой разумеющимся, что эта речь дробилась на множество разновидностей. Но мы убеждены, что у них был целый ряд общих черт, которые позволяют рассматривать все скифо-сарматские говоры как одно лингвистическое целое".
Сознавая слабость доказательной базы, которой можно было бы подкрепить подобное утверждение, Абаев пытался усилить свою позицию, ссылаясь на мнения видных лингвистов, в разное время изучавших указанную проблему. Однако, авторитетные лингвисты не дают однозначного ответа на вопрос, является ли скифский язык отдельным языком по отношению к сарматским наречиям или аланскому языку. Дело в том, что все их построения базируются на довольно ограниченном материале – все на тех же варварских именах, обнаруживаемых в греческих надписях из городов Северного Причерноморья. Кроме того, все они обращались к этому материалу для обоснования каждый своей лингвистической концепции. ...
...А как современная российская лингвистика отвечает на вопрос о самостоятельности скифского и сарматского языков? Чтобы выяснить это, обратимся к статьям А.Ю. Мусорина25 и Д.И. Эдельмана26, которые можно найти в Интернете по адресу [www.philology.ru] . А.Ю. Мусорин в своей работе отметил, что наречия или диалекты всегда являются разновидностями какого-то общего единого языка. Применительно к термину "скифо-сарматские наречия", введенному В.И. Абаевым, вышеприведенное утверждение предполагает наличие для скифского и сарматского языков общего языкового предка. И действительно, такой общий языковый предок у этих языков был. Методами лингвистической глоттохронологии установлено, что примерно за тысячу лет до скифо-сарматских контактов, имевших место в III в. до н. э., роль общего праязыка для скифского и сарматского языков мог выполнять язык, на котором зафиксированы ранние тексты Авесты. Но если более близких по времени родственников у скифского и сарматского языков не обнаруживается, это попросту означает, что за такой длительный срок "скифо-сарматские наречия" неминуемо должны были развиться в отдельные языки.
Сильным критерием самостоятельности языка, согласно А.Ю. Мусорину, является "наличие лингвонима – названия данного языка, употребляемого его носителями и отличного от всех наименований, применяемых данным языковым коллективом по отношению к языкам соседей". В истории не было такого случая, чтобы этнос, осознающий свой язык как нечто самостоятельное и отдельное, пользовался бы для его обозначения тем же названием, что и для языка соседнего народа. Очевидно что, независимо от теоретических построений нашего времени, скифский язык как особый лингвоним засвидетельствован в письменной традиции многими античными авторами. ...
В наше время, концепция об азиатском происхождении скифов подвергается серьезной критике и пересматривается. Так в работе Ю.А. Виноградова и К.К. Марченко27 образование Скифии связывается с двумя перемещениями кочевников с востока. Первая волна перемещений произошла во второй половине VIII в. до н. э. Причем вся совокупность археологических материалов Северного Причерноморья свидетельствует о том, что автохтонное население в ходе этого перемещения было мирно инкорпорировано в политическую и социально-экономическую структуру пришельцев. В первой половине V в. до н. э. власть в Северном Причерноморье захватили племена, выдвинувшиеся из района Северного Кавказа. Б.Б. Пиотровский28 считал, что во все времена "термином "скифы" объединялись многие разнородные племена, различные по своему этническому происхождению". М.И. Артамонов отмечал, что важнейшей предпосылкой для возникновения скифской цивилизации явилось образование двух глубоко различных между собой типов хозяйства: скотоводческого и земледельческого29. Скотоводческое кочевое хозяйство не могло обходиться без постоянных экономических связей с земледельческими хозяйствами. Так возникло и скифское объединение, которое не следует себе представлять в виде моноэтнического государства. Скорее, это был изменчивый в своем составе союз племен со множеством династов и вождей. Л.А. Ельницкий30 отмечал, что для скифской культуры характерны широкие межплеменные объединения под верховенством царского племени. Он полагал, что "вряд ли серьезно можно говорить о какой-либо этнической однородности скифов, даже если не идти в определении этноса дальше языковой общности".
Учитывая этническую пестроту скифского мира, логично предположить, что и язык скифов вырабатывался в ходе последовательных относительно разнородных лексических напластований. Скорее всего, скифский язык явился результатом ассимиляции местным скотоводческим и земледельческим населением элементов культуры пришлых кочевых племен при воздействии со стороны периферийных оседлых цивилизаций. Здесь уместно вспомнить работы31,32,33 акад. О.Н. Трубачева, в которых он убедительно показал, что язык ближайших соседей скифов: синдов, меотов, тавров был близок индоарийскому или пра-древнеиндийскому языку.
Тот же В.И. Абаев в одной из своих работ34 показал, что некоторые скифо-европейские, в частности скифо-латинские, изоглоссы могли возникнуть не позднее 15 в. до н. э. В этой связи он писал, что "не скифы пришли из Азии, отколовшись от остальных иранцев, а, напротив, остальные иранские племена продвинулись на территорию Индии, Персии и Средней Азии из Южной России. Скифы же были тем народом, который удержался на своей родине на юге России и продолжал много веков сохранять контакты с другими народами Средней и Восточной Европы". Очевидно, что обнаруженные Абаевым факты устойчивого, поддерживаемого на протяжении почти двух тысячелетий, взаимодействия языка европейских скифов с рядом других европейских языков плохо увязываются с выдвинутой им концепцией о тождественности скифских и сарматских наречий. Эта концепция выглядит все менее убедительно с открытием все новых и новых фактов, свидетельствующих о том, что сарматские племена ведут свое происхождение из глубин Азии.
Д.И. Эдельман в работе /25/ приводит ряд критериев, которые в современной лингвистике применяются для решения вопроса о том, являются ли две языковых разновидности самостоятельными близкородственными языками или же диалектами единого языка. Он пишет, что две языковых разновидности, вероятнее всего, будут признаны диалектами, если ответы на следующие вопросы будут положительными:
а) входили ли этносы, использующие для общения рассматриваемые языковые разновидности, в одно государственное объединение?
б) принадлежали ли носители данных языковых разновидностей к единому этносу?
в) использовали ли носители указанных языковых разновидностей какой-то единый язык общения между собой и за пределами своих ареалов?
г) ориентировались ли носители этих языковых разновидностей на какой-то один общий культурный центр?
Базируясь на наших представлениях о военно-политической и культурной жизни скифов и сарматов, трудно ответить утвердительно хотя бы на один из приведенных выше вопросов.
Отсутствие взаимопонимания на бытовом уровне между носителями разных форм речи является ключевым пунктом для признания двух языковых разновидностей отдельными языками. При отсутствии взаимопонимания непосредственное общение с применением данных форм речи уже невозможно, и их носители вынуждены прибегать к какой-то третьей форме. Зададимся вопросом, насколько хорошо могли понимать скифы речь своих сарматских "братьев" во время уже упоминаемой нами битвы при Фате, которая состоялась в 310 г. до н. э.? Тогда сарматы во главе с Ариафарном воевали на стороне боспорского царевича Евмела, а скифы поддерживали Сатира – законного наследника престола. В силу неполноты наших знаний о предыстории скифов и сарматов, наиболее ранним сроком потери языкового контакта между этими этносами можно считать XIII-XV вв. до н. э., а наиболее поздним сроком – рубеж IX-VIII веков...
Русский ученый С.Я. Яхонтов допускает существование некоторого взаимопонимания между носителями прежде общего языка даже через 500 лет после их разделения, как это наблюдается в современном русском и украинском. А после 1000 лет раздельной жизни знакомыми в чужом языке остаются лишь отдельные слова и фразы, как в современном польском и русском.
Выходит, что в пылу битвы на Таманском полуострове скифские воины вряд ли могли лучше понимать воинственные выкрики сарматов, чем мы сейчас понимаем "украiнську державну мову". Скорее же всего, скифы понимали речь сарматов не лучше, чем мы сейчас способны "rozumiec po polsku". Критерии Сводеша и Яхонтова однозначно свидетельствуют в пользу того, что сарматы принесли в Северное Причерноморье свой собственный язык. По-видимому, он был родственен языку европейских скифов, но все же это был самостоятельный язык.
Скифский язык в различных античных письменных источниках засвидетельствован как отдельный и самостоятельный язык, который развивался независимо от сарматских или аланских наречий. Создание особого термина "скифо-сарматские наречия" понадобилось Абаеву лишь для того, чтобы оправдать подмену скифских языковых остатков более многочисленными сарматскими и аланскими языковыми следами, в которых "иранская" природа проявляется более отчетливо. ...



Редактировано 1 раз. Последний раз 24.09.2011 14:39 пользователем Панев Максим.